[magikal]

Пока болею, решила написать этот кусок. Планировалась как небольшая история после интриги Леви с Найлом, но теперь будет последней главой той истории.

Название: «Это не любовь»
Автор: Хьюга Элиза (Лукреция Крессцент)
Бета: я
Фандом: Вторжение гигантов
Пейринг, персонажи: Эрвин/Леви, Найл/Леви (пока только упоминается)
Направленность: слэш
Рейтинг: PG-13 для этой части
Дисклеймер: герои не мои, а бред - мой)
Жанры Слэш (яой), драма, флафф, романтика, AU, ER
Предупреждения ООС
Примечания: сопли, что в прямом, что в переносном смысле -__-
Может встретиться очепятка или отсутствие запятой в нужном месте, ибо не шибко-то и бечено.

Панацея

Сколько себя помню, я всегда ненавидел болеть и, думаю, я не один такой на свете. Не скажу, что в детстве был болезненным ребенком, скорее, наоборот – я болел редко, но этот период мне всегда давался тяжело, потому, что если я подхватывал даже банальную простуду, то она всегда протекала с осложнениями.

А поскольку матери не помню вообще, отец вечно пропадал на работе, то приходилось самому заботиться о себе и сестрах. И иногда случалось так, что накатывало то непередаваемое желание, чтобы о тебе позаботился кто-то другой; кто-то, кто пришел бы и успокоил тебя одним своим присутствием.

На моей памяти, до сегодняшнего дня, таких случаев было всего два: первый раз, когда я болел коклюшем в десять лет, и упал в обморок посреди магазина, от нехватки воздуха из-за кашля, а потом еще долго не мог понять, что происходит, и почему мне так плохо, и второй - когда мне было семнадцать, и я слег с сильным отравлением, как раз тогда, когда сестры уехали к своей подруге на озеро, а отец был в командировке.

И, сейчас снова – но только теперь все гораздо хуже, ведь есть человек, который еще недавно сделал бы все возможное, чтобы облегчить мои страдания, и который теперь, наверняка, презирает меня в глубине души, не смотря на все свои слова о прощении.

…В горле резко и сильно запершило, так, что я зашелся долгим и влажным, звонким кашлем, отчего в груди словно вспыхнул ледяной костер. Он раздирал меня изнутри, прожигал мои легкие насквозь, отчего мне хотелось расцарапать собственную грудь, разорвать кожу на куски, лишь бы прекратить эту адскую боль. И не важно, что это принесло бы мне не меньше боли и страданий.

Я нащупал на прикроватной тумбочке чистый носовой платок и сплюнул в него мокроту, после чего вернул на место, и снова, почти с головой, укрылся одеялом, ибо все тело итак ломило из-за озноба; кости как будто плавились под давлением высокой температуры, скрипели, как старые деревянные половицы и не давали спокойно заснуть.

Первые признаки недомогания я почувствовал, вернувшись домой, со съемочной площадки, но сначала просто списывал это на стресс и осознание всего содеянного, а потом на «шутку» Эрвина с разводом. Однако после того, как все бумажные дела были улажены, я понял, что меня начал бить легкий озноб, так что я наплел ему что-то и ушел спать в одну из гостевых комнат.

Но, ночью все стало только хуже – температура повышалась все сильнее и сильнее; меня стало бросать то в жар, отчего я скидывал одеяло и даже распахивал окно, то в холод, отчего я сворачивался клубочком, пытаясь хоть немного согреться; сильно кружилась и раскалывалась голова, и было невероятно больно глотать - все признаки фолликулярной ангины на лицо. А ведь я даже никого не мог позвать на помощь - так ослабел, что и проворочался в полубеспамятстве до самого утра, пока не пришла прислуга, чтобы разбудить.

Горничная, увидев меня в таком состоянии, первым делом кинулась за лекарствами и одеялами – женщина была уже не молодая, и явно многое на своем веку повидавшая. Однако, к несчастью, антибиотиков в доме не обнаружилось, так что пришлось заказывать рецепт у семейного врача и ждать посыльного из аптеки, временно обходясь обычными жаропонижающими.

На время мне помогло – курьер из аптеки прибыл вечером, когда озноб слегка спал, и я уже вполне мог самостоятельно принять лекарство и побыть в одиночестве. Нет, если бы не одно «но» то я с радостью бы попросил кого-то из прислуги хотя бы просто посидеть рядом. Однако мне было так плохо и так не хватало присутствия одного человека который при этом находился в этом же доме, что я боялся, что могу расплакаться.

Вторая ночь прошла немного спокойнее, хотя и не без инцидентов – у меня начался сильный кашель и насморк, так что пришлось к антибиотикам добавить еще и прочие лекарства, а так же горячий чай с ненавистным медом.

…Сейчас вечер третьего дня – фактически, с момента моей болезни прошло чуть больше двух суток. Снова вернулся озноб, так что я сейчас лежал в гостевой спальне, ибо вернуться в личную, или нашу, супружескую, не хватало смелости, в коконе из трех одеял и тихо плакал в подушку. Я не хотел реветь, ведь от этого казался себе еще большим нытиком и размазней чем прежде, и пытался даже остановиться – но слезы все равно продолжали течь из глаз, словно им было плевать на мои желания.

…Тихо скрипнула дверь, оповещая, что кто-то вошел, но я даже не повернулся, решив, что это снова пришла горничная, пожелать спокойной ночи и спросить, не нужно ли мне чего. А я лежал, уткнувшись носом в подушку, и пытался подавить рвущийся наружу судорожный всхлип, вместе с кашлем, лишь бы не выдать свою слабость.

Однако каково же было мое удивление, когда матрац рядом прогнулся, и ласковая рука Эрвина нежно и едва ощутимо погладила меня по голове, после чего он тихо пробормотал:

- Какой же ты у меня глупый…

Он скинул два верхних одеяла и, чуть отодвинув меня, удобно устроился на кровати, после чего боком усадил к себе на колени, крепко прижав к своей широкой и теплой груди.

- Эрвин… - прохрипел я, поскольку воспаленные миндалины и увеличившийся язычок не давали говорить нормально, чуть приподняв голову, чтобы уткнуться носом в его шею. Я не мог поверить, что это не сон, и что сейчас он действительно рядом со мной. – Почему, ты…

- Потому, что должен быть здесь, - он немного отстранился и виновато посмотрел мне в глаза. - Прости, что не пришел раньше – с того момента, как я узнал, что ты заболел, я хотел прийти, но миссис Брайан сказала, что если я не хочу заразиться, то мне лучше не приходить, после чего добавила, что у тебя плохое настроение, и что ты вряд ли будешь рад моему присутствию.

- Н-нет, - я попытался покачать головой, но у меня получилось лишь один раз мотнуть ею. – Я хотел…

- Тогда надо было сказать об этом, - он снова крепко прижал меня к себе, и положил свою голову на мою. - Я очень беспокоился за тебя - и без того столько стрессов, а тут еще и болезнь на нервной почве. Хотел сразу к тебе прийти, да все боялся, что своим присутствием сделаю только хуже, вот и явился лишь сейчас, когда ожидание стало просто невыносимым. И, я надеюсь, что ты простишь меня за это.

Мои глаза снова наполнились слезами – после всего, что было, это я должен просить, умолять его о прощении, а не он. Всхлипнув, снова будучи не в силах остановить поток слез, я попытался подтянуть колени к груди, но крепкие, любимые объятия не давали мне это сделать.

- Леви? Леви, почему ты плачешь? – обеспокоенно, почти испуганно спросил Эрвин. Явно не о том подумав, и решив, что я его в чем-то обвиняю, он снова начал гладить меня по голове. – Если злишься, то так и скажи, только не плачь. Пожалуйста, прошу, успокойся. Все будет хорошо, я рядом. Слышишь? – он попытался улыбнуться, и осторожно подул на волосы, отчего мне стало только еще хуже. – Только прости, что я не пришел сразу.

- Дурак, - всхлипывал и говорил я, превозмогая боль в горле. Высунув из под одеяла руки и тут же ощутив, как больно стало плечам от простого соприкосновения с холодным воздухом, я схватил его правую ладонь своими и, поднеся к губам, поцеловал обручальное кольцо. - Это я один должен умолять тебя о прощении, которого не заслуживаю. Я предал тебя, Эрвин. Предал, не смотря на то, что ты – мой единственный, - я помолчал, после чего взглянул в его глаза. – Хоть ты и сказал, что все хорошо, я не верю в это. Я думал, что ты все равно презираешь меня, и что не хочешь видеть. Я боялся, что ты не придешь…

- Тише, - он не дал мне продолжить, накрыв губы поцелуем. – Леви, все это теперь в прошлом. Забудь о нем, и думай о будущем. О нашем будущем, - он снова подул мне на волосы, отчего я снова громко и судорожно всхлипнул. – О том, что, не смотря на все соблазны, твое сердце все равно остается верным и любящим. О том, что ты осознал свою ошибку и уже сполна успел истязать себя чувством вины.

- Но я…

- Спи, - он снова не дал мне закончить, поцеловав, но на этот раз чуть дольше, и явно не боясь того, что тоже может заразиться. – Я буду рядом, и тебе обязательно полегчает, так что хватит себя накручивать.

Я хотел было что-то возразить в ответ, но веки стали слипаться, и вскоре я уснул спокойным, глубоким сном.

***

Проснулся я от того, что мне стало холодно – но на этот раз не из-за озноба, а потому, что во сне я случайно сбросил одеяло на пол. Втащив его обратно на кровать, я потянулся, расправляя затекшие, от не самой удобной позы для сна, мышцы, и выглянул в окно.

За что я люблю Калифорнию – так это за то, что здесь всегда тепло. Или, даже жарко – весной, как сейчас. Еще утро, но уже чувствуется, что солнце успело прогреть землю, так что я вполне мог бы выйти подышать свежим воздухом – присутствие Эрвина этой ночью действительно стало панацеей для меня. Я чувствовал себя просто прекрасно. Да, конечно, это было не волшебное средство, так что, насморк с кашлем все еще не давали забыть о себе, но, по крайней мере, озноб исчез, температура спала, да и глотать уже было почти не больно.

Вспомнив про Смита, я слегка погрустнел. Он ведь обещал вчера, что будет со мной рядом, но я помню, как сквозь сон почувствовал, как он поудобнее устраивает меня на кровати, целует в лоб, а потом встает и куда-то уходит.

Да, я понимаю, что у него могут быть какие-то очень важные дела, и что я должен благодарить его уже за то, что он вчера пришел ко мне, как раз тогда, когда он был нужен мне больше всего… но, все равно становилось как-то тоскливо.

- Что за грустное выражение лица? – неожиданно раздался жаркий шепот возле самого моего уха, и чье-то горячее дыхание опалило его, отчего я подскочил. Обернувшись, я увидел сидящего на краю кровати Эрвина, весело и обеспокоенно на меня смотрящего. – Все еще не можешь выкинуть из головы те глупости?

Стоило ему это сказать, как я просто побагровел от смущения. Сейчас тот «концерт», что я ему устроил, воспринимался несколько иначе, нежели ночью. Вчера это, хоть и было унизительно, но казалось нормальным выплеском эмоций, копившихся очень долгое время, в то время как сейчас я воспринимал это как свою слабость.

И, Эрвин тоже хорош - назвать мой роман на стороне; мои переживания из-за тех его слов - «я подаю на развод»; его эскападу с документами, глупостями - это было выше моего понимания.

- Я просто думал, куда ты ушел, - честно ударил в ответ я словами. – Хотя и знал, что придешь.

Тут я немного слукавил – скорее, я надеялся, что он вернется, нежели был в этом уверен.

- А, это, - он слегка замялся, что меня насторожило. – Просто позвонил на студию и попросил отложить съемки с моим участием на несколько дней. Было много ругани и негатива, но, зато – следующие три дня я полностью в твоем распоряжении.

- Знаешь, если у тебя начались съемки, то надо было поехать, - мне вдруг показалось, что он не просто так взял отгул; показалось, что я забыл нечто очень важное. И, его слова только подтвердили это:

- И оставить тебя одного, на растерзание собственных мыслей? – он засмеялся, но потом резко остановился. – Или ты забыл, что это за дни?

Да, забыл. Мысленно сопоставил факты – вторая половина мая, три дня и что-то общее между мной и Смитом.

Три солнечных дня…

По всей видимости, внезапное озарение отразилось на моем лице или в моих глазах, поскольку улыбка Эрвина стала очень грустной.

- Ничего, у тебя в последнее время были одни стрессы, так что неудивительно, что ты забыл.

- Я идиот, - констатировал факт я, вспоминая три дня счастья, солнца и красоты Мюнхена, и все еще будучи не в силах поверить, что мог забыть такие важные события из нашей странной жизни. – Так, получается, сегодня день нашего знакомства? Ровно три года назад…

- Один глупый мальчишка сунулся под колеса проезжающей мимо машины и один глупый актер не нашел ничего лучше, чем выскочить из машины и накричать на него, так, что, в итоге, обоим пришлось спасаться бегством от толпы фанатов, - подтвердил он, после чего нежно обнял меня и умопомрачительно поцеловал. - Я люблю тебя, - он чуть отстранился и посмотрел не просто мне в глаза а, казалось, прямо в душу. - Леви, можно мне?..

Я тихо засмеялся, услышав этот донельзя глупый вопрос, и сказал единственное, что говорило мне мое сердце:

- Да.